Содержание → 25 → Часть 2
Глава 28
Часть 2
А ещё была у Андозерской способность – лишняя ёмкость – поверх всякого разговора и не ослабляя интенсивности его, сопоставлять и откладывать выводы из наблюдаемого глазами. Так, без цели и без усилий, Ольда Орестовна делала выводы из этой мягкой покойности супруги рядом со вскидчивым беспокойным мужем, из ласковых касаний и обмена слов между ними, и, кажется, могла бы суммировать историю долгого ровного чистого-семейного житья Ободовских, ни разу не взорванного порывом безрассудной страсти, не позыбленного подкорковым жаром. Такую видимую полноту жизни Ольда Орестовна считала бедностью. Неопробованно-рано кажется человеку, что всё уже достигнуто и узнано. Мужчины, захваченные своею работой, без затруднения находят в жёнах свой единственный, навеки не тревожимый, окольцованный, очерченный до смерти мир, а жёны воспринимают свою единственность как взаимно-верную правоту выбора. Да пожалуй и так.
С такими мужчинами незамужней женщине только и остаётся говорить о политике.
Нет! Не так понимал Ободовский:
– Дело именно в надменной самоуверенности немцев, которую надо сбить, иначе они будут нас теснить и давить! Вы в Германии не живали? Вы посмотрели бы, что это за народ! Безжалостный, отдай только им Россию! Да и нудный…
Запутывали опять Воротынцева в словесные состязания. Хотелось ему – спокойно отсиживаться, отходить от гари, оживать. Косить глаз на стреловидную аметистовую брошь в скрепе воротника.
Россию отдавать? … Вот как раз чтобы не отдавать. Однако это не связано непременно с ненавистью к немцам. Отдать – он и вершка русского не согласен. Но… (приличествует ли такая точка зрения полковнику императорской армии? )…во-первых – вершка действительно русского. Во-вторых, если не отдавать, то, последовательно: и не брать же! Простая совесть.
Молниеносно, взглядом наискось, подхватил Ободовский:
– Да ведь Сибирь у нас, вон, пустая лежит!
– Вот именно. И почему же столько ярости о Польше?
Чудо многообразия: могли быть – противники, а вот шагнули – и притёрлись как две полированные плиты. Сошлись: поменьше мешаться в дела остального мира, пусть поживут вольготно без нас.
Воротынцев был ещё одним примером причудливого сочетания индивидуальных убеждений, подтверждает общий взгляд профессора Андозерской. Так бывает, когда не логикой соединено, а самим человеком.
В этом офицере поражало противоречие его жестоких рассказов – и вовсе не угнетённого вида. Осевши в стуле, это был камень неподъёмный, но иссылающий силу из себя. Немотивированный оптимист.
(А объёмным чувством, не мыслью: камень весомый, но не изошедший падений. Камень нерасщеплённый, но и не обработанный. )
– И чем же именно немцы так жестоки?
– А вот, например, я жил на Рейне около школы и видел, как каждую субботу, систематически! – подскочили в изгибе боли подвижные брови Ободовского, и боль была в срыве голоса, – по списку вызывают детей, провинившихся за неделю, – при их возрасте они от понедельника и забыть могли и измениться! – и секут, сколько назначено, усердно и не смягчая!
Воротынцев рассмеялся:
Навигация
Закладки
- Вот от такой бараньей преданности мы и изливаем нашу силушку.…
- – Но твёрдые цены, вероятно, требуют и твёрдых рук? Он…
- Я вас огорчил? Я не хотел… Но есть вопросы, через которые……
- Но, как бы не замечая его резкости, Гучков отвечал выдержанно:…
- – И шпионства – нет? ? – Шпионство – есть, конечно. Не такая…
- Молодость проживя в низких нищих мазаных землянках, в дверях…
- На чётких кругах военной службы и в руки бы не беря газет,…
- Через Андозерскую частью изложена система взглядов на монархию…
- Да весь их Гренадерский корпус с более чем столетней…
- (Общество, правительство и царь – 1915) С первых дней…
- Моего. Урывочек. И – самой бы тоже… А что? Так никогда…
- Этого никогда не было! – и сравнить было не с чем. Кувырком…