Содержание → 49 → Часть 5
Глава 53
Часть 5
– Ну, Владимир Ильич, ну какую-то же надо назначить – как цель, для единства действий. Ну предложите другую. Но 9 января – наилучшая, символическая, все помнят, и многие даже без нашего сигнала начнут. Легче на улицу выйдут. А – лишь бы первые вышли, а там – пойдёт! !
Что-то жмётся, жмётся Ленин. Ну, понятно: излюбленное подполье открыть – значит отдать. Неохотно.
Уже то, что Парвус так горячо настаивает, – показывает, что хочет тебя использовать.
– Так как же, Владимир Ильич? Пришло время действовать!
(О, понятен ваш план! Вы выступите сейчас объединителем всех партийных группировок плюс ваша финансовая сила плюс ваш теоретический талант, и вот вы – вождь единой партии и Второй революции? Снова? !)
Но – из глаз невычитываемых, но с губ непрошевельнувших, но через лысоту непроницаемого котла – с проницанием тоже нерядовым вырвал Парвус ленинские мысли, развернул, прочёл и ответил с бокового захода:
– Почему и предлагаю я вам ехать в Стокгольм: чтоб вы сами руководили от начала и до конца. Вы можете мне никого не называть, www.oz-hobby.ru ничего не открывать, – только берите деньги, листовки, оружие – и посылайте! Я, – вздохнул Парвус с ослаблением, измотаешься ж в этих политических переговорах, – я, Владимир Ильич, – не тот, что десять лет назад. Я – в Россию не поеду. Я – считаю себя немцем теперь.
(Тем подозрительней. А что ж он всё – о России? )
– Мне только нужно, чтоб выполнен был План.
…Только может быть и План – мы понимаем не одинаково? …
Ртутно-неуловимый, ни в руки, ни в аргументы:
– Это значит – как и вы, открыто измараться о германский генштаб? Революционер-интернационалист этого себе позволить не может.
Раза два ещё загребя, загребя обеими руками, туловище привалил:
– Да не марайтесь! Не надо! Эту грязь – я беру, я взял на себя. А вам – даю чистые миллионы. Только – подайте мне трубы, по которым их лить. Только сплетём наши подземные, подводные, тайные нити – и мы взорвём Вторую русскую революцию! ! А? ?
И глазами, где ум не потратил себя ни на радугу красок, ни на ресницы, ни на брови, – бесцветным концентрированным умом – проникал, хотел понять: отчего же – отказ?
Но в ленинские глаза, бурящие, выкапывающие, нельзя было войти, как нельзя войти в шило.
Двумя шильцами и с усмешечкой косенькой – недоверчивой, угадчивой и опровержительной, встретил Ленин такой заман:
– И для этого, вы сказали, – шелестел его голос ехидно, – примирительная конференция в Женеве? Будем примиряться? С меньшевичками? – И откинулся, как отброшенный, ещё б и дальше, да спинка кровати держала: – Да вы что? !? Что значит – примиряться? Уступить меньшевикам? ?? – Встряхами головы как бил, как бодал: – Ник-когда! Низ-за-что! С меньшевиками? Да пусть лучше царизм стоит ещё тысячу лет, но меньшевикам – не уступлю ни миллиметра!
Да он вообще – социалист ли? !…
А Ленин ещё доканчивал молча удары головой. Добивал кого-то. Договаривал что-то – со всею яростной мимикой, но – беззвучно.
Нич-чего Парвус понять не мог. Всё-таки, ехал – такого не ждал. Великий неутомимый и самый крайний революционер при самой лучшей ситуации, при всех выстланных ему услугах – и не хотел делать революцию? ?… Уже теряя надежду, уже так просто: