Содержание → 69 → Часть 6
Глава 74
Часть 6
Но к чему был безукоризненно воспитан и привычен Государь, как к части своего царского ремесла, – это никогда не показывать своих чувств. И он сохранял обезоруживающую любезность.
Николай Михайлович использовал такие выражения как “систематические нашёптывания твоей любимой супруги”, “что исходит из её уст – есть результат ловкой подтасовки”, – но что изменилось бы к лучшему, если бы Государь стал ему возражать? – бесполезно при его предубеждённости и непонимании всех тонкостей человеческих отношений. А властно оборвать? – и вовсе не служит убеждению старшего родственника. Да Николай и стеснялся бы проявить власть.
Итак, Государь всё выслушивал, не возражая, и подавал зажигалку в нужные минуты.
– Ты всегда сказывал, что тебя все кругом обманывают. А почему ты думаешь, что тебя не обманывает супруга, которую в свою очередь обманывают окружающие? Твои самостоятельные первые порывы и решения всегда замечательно верны, – скорее дипломатически льстил, чем так и думал Николай Михайлович. – Но как только появляются другие влияния – ты начинаешь колебаться, и решения уже не те. Если бы тебе удалось устранить это вторгательство тёмных сил – сразу бы началось возрождение России.
Вот в этом Государю позволительно было усумниться. Тёмных, лротиворусских сил он больше видел на стороне Думы и Союзов.
Но вслух не возразил. Да он и не умел вести дискуссий. Он хорошо умел разговаривать только с теми, с кем был согласен. А с остальными немел. bookstoschool.ru
А под возрождением России Николай Михайлович оказывается и понимал: сделать министров ответственными перед Думой.
Не встречая возражений, он возвышал напорность тона. Странно выразился:
– Знай! Ты находишься накануне эры новых волнений! И, скажу больше: накануне эры новых покушений!
От кого-то он этого набрался? слышал? знал?
И, ещё более возбудясь:
– Здесь у тебя есть казаки, и много места в саду. Можешь приказать меня убить и закопать, никто не узнает. Но я должен был тебе это всё сказать.
Тирада была, видимо, у него приготовлена заранее – он её и произнёс торжественно. Но сам заметил, что в любезной обстановке она прозвучала неуместно. Ещё потянул несколько папиросу, вздохнул и, всё не слыша возражений, упрекнул:
– Знаешь, ты великий шармёр. Ты напоминаешь мне Александра Первого.
Долго, долго, упречливо выговорясь и так и не дождясь ничего существенного в ответ, Николай Михайлович оставил заранее написанное письмо – всё о том же, но хотел вручить его непременно лично.
И только когда уже простились и проводил – по-настоящему стало расходиться и болеть в Государе.
Письмо – ему было даже гадко раскрыть и прочесть.
В ежедневном своём письме надо было писать об этом визите Аликс – но невыносимо, хотелось избежать.
Пришла пора спать – а сна не было. Всегда он крепко спад, но тут обещалась полубессонная ночь: на самом деле всё взбудоражилось и забилось внутри.
Ведь – и Мама была заодно, даже полномочила его говорить. И сестра Ольга (а ничего не сказала, прося о своём разводе и браке). И сестра Ксенья с мужем Сандро, таким близким другом когда-то. И ещё можно было угадать, с кем в династии они выстраивались во враждебное полукольцо.
“Эра покушений”! И это говорит великий князь! …