Содержание → 74 → Часть 5
Глава 79
Часть 5
Только бы сейчас эту встряску пережить, а там как-нибудь это смягчится, примирится.
А – как Ольда предполагала? Что она – говорила, думала?
Не вспоминал. Не мог вспомнить. Тогда, там, не задумывался.
А сейчас, при зажжённом свете Ольда была ещё меньше видна, чем в темноте.
“Чтобы остаться жить…”
Чтобы остаться жить…
О, как попал! Как разворотно-мерзко на душе!
Выхода – нет.
Чувствовал себя убийцей.
Да – времени нет! Надо – скорей, сейчас, вот сейчас. Ещё новая вспышка – и она…
За то время, что шло письмо, – и то уже может быть…
“Пройти storerock.ru этот путь только ценой самоубийства”…
Возьмёт – и…
Почему должна бороться с собой – она?
Это верно.
В отчаяньи – чего не сделаешь?
Вот что, надо телеграмму дать! Смягчительную, ласковую телеграмму. Чтоб сегодня же утром получила.
Было очень-очень рано ещё, но на телеграфе всегда дежурный.
Быстро натянул сапоги.
Одеваясь, увидел себя в зеркале, на внутренней стенке шкафа. Какой-то старый, помятый, потерянный, с воспалёнными глазами.
Сразу ссунулся в старость, и чувство такое. Ушли его сорок.
Пошёл по гостиничному коридору, смягчая шаги. Все спали ещё.
И на улице – тьма, и холодная снежная сырость, на продрог. Злая какая-то сырость.
Небо без звёзд, без луны. Кое-где фонари на углах. Все окна тёмные. И прохожих нет.
Шёл – пригнутый, не военный. Как собака побитая. И поверить было нельзя, что вообще когда-нибудь в жизни ещё вернётся весёлая лёгкость, позавчерашняя.
Алина – просто слишком трагично всё воспринимает. Всегда так, и теперь так. Ведь он повторял ей, повторял: я никогда тебя не оставлю, этого и в мыслях у меня нет. И вдруг первое, что она предлагает, – перерубить?
Нет, он ей в этом не соучастник.
Алина-Алина, я ведь тебя люблю! Помни об этом.
От ходьбы, от движения к действию – уже не так жгло. Смягчалось. Возвращалось в привычные размеры, в привычный ход.
(А та лёгкость, нет, – всё ж залегла уголочком в груди, держалась).
Он шёл мимо тёмной каменной высокой монастырской стены, облепленной заснеженными лавочками.
И вдруг миновал широкую калитку, полотнище её было распахнуто. Мелькнуло тёплым светом – и он шагнул назад, задержался против проёма.
Полотнище было распахнуто – и дальше были распахнуты церковные двери – и виделись внутренние остеклённые: там, дальше, было немало огня, различались столпы подсвечников со свечами, служба уже началась или готовилась.
Но ни звука не было слышно сюда и даже не видно фигур внутри – священника, или монастырских, или прихожан.
Если служба шла – то как будто сама, без людей, ночная.
Поколебался – не зайти ли?
Но нет, телеграмма не ждала, надо было спешить.
Зашагал к телеграфу.
Единою задачей влачимый черезо всю жизнь, и всегда спеша, – так он и прошагивал всегда.