Содержание → 42 → Часть 3
Глава 46
Часть 3
– И если ничьи уговоры уже не действуют на высшую власть. И если личные свойства характеров… тех людей… на ком больше всего скопилось вины перед Россией… м-м-м… не дают надежды включить их в здоровую политическую комбинацию…?
Косился на Свечина. Загадочно-супротивное так-таки таилось в нём. А как бы Свечин пригодился в Ставке! Да что уж играть намёками? Негромко, бесповоротно:
– Государя, неразлучного со своей ведьмой, надо заставить покинуть престол. Дворцовый переворот – единственное спасение России.
Сказано. В карих глазах – бесстрашие.
И – на Свечина.
И Воротынцев, навстречу выдвинутый.
И – тоже неясен. И вслед magictemple.ru за Гучковым – на Свечина тоже: как? …
Молчание тех великих минут, когда уже крутятся неслышно зачинательные оси истории, ещё не передав своего вращения на большие главные валы.
Но толстокожий Свечин как не чувствовал ни этой высоты, ни значенья минут. Рот большой искривил на поллица в улыбке не улыбке, а как тот хохол на базаре у воза с горшками, кому цену предложили лядащую:
– Да з глузду вы зйихали, панове… Во время войны – государственный переворот? Да всё ж поползёт, развалится.
А Воротынцев – не принял этого тона. Воротынцев раздумчиво:
– В тебе всегда служба и служба. Так и заслужишься в тупик, смотри… А тут… тут…
Нет, никак не понимая, зачем над ним шутят, сколько ж ему за горшок дают, Свечин на Воротынцева голову поставил бодливо, мясистые губы вывернул:
– Александр Иваныч хочет спасти от революции, а сам накликает хуже. Если государственное управление сгнило, как Александр Иваныч с друзьями уже десять лет заклинает…
– Пять, – исправил чётко Гучков.
– …так мы бы третий год не воевали в такой войне, уже бы развалились.
Пять лет! Отдуманно отсек Гучков, понимай: от убийства Столыпина? Да, от того дня и стало ясно, что этого монарха исправить невозможно и помогать ему – тоже впустую. И сегодня, когда Курлов, злодей, – потайный министр внутренних дел, позади Протопопова, и скользкий Спиридович, и все причастные, покрывшие, – вьются наверху… Всё вернулось.
Вибрирующая минута. Покачиваются весы – и как же понять их правильно? Мягкое изменение власти для спасения России от сотрясения – а если другое сотрясение? Спасать Россию – ценой того, чтобы свергать царя? !? Прямо-таки – свергать? …
Всё качалось, и только несомненное Воротынцев сказал Свечину:
– Ты в Ставке – цифры считаешь, ты людей обречённых не видишь, не чувствуешь.
– При чём тут? – челюсти стянул Свечин.
– При том! – задрожало в Воротынцеве заряженное, затолоченное двадцатью шестью месяцами, и он сам себя этим подкреплял. – Что правительство, которое может слать подданных на погибель ни во имя чего, просто рукавом небрежным невежды как посуду чайную целые дивизии смахивать – и в черепки! … Что подданные действительно становятся… свободны от обязательств.
Но остужаясь. Несчастное свойство речи перед мыслью: всегда скажешь грубей, не точно.
И Сумасшедший Мулла – продрогнул, продрогнул, тоже от чего-то удержался. Крупные губы жгутами вия:
– Так ты… где же ты монархист?