Содержание → Чрева. → Часть 7
Глава 81
Часть 7
Но – ещё снова от кого-то отталкивать? отбирать, отнимать? Нет шагов по земле – не по людям? По траве, по земле – нет шагов, не бывает?
И – как зыбка земная кора! Везде, под каждым шагом плавится! Нигде не пробежать, не провалясь!
А пока меж огнями металась – обронила крюк, ушатнулась от колодца – да не грохнулись камни все туда опять? ! О, Боже, помоги! Ты видишь, я выбраться хочу! Я хочу перемениться! Но слишком много бед…
И куда докарабкалась на изволоке, там и сникла, виском о распятие, исчерпав свои малые силы, одночеловеческие.
Молчала.
И на голову ей легла тканая тяжесть, затемнив последнее, что ещё видела. И через ткань слышные касанья крестящей руки.
И голос – необыденный, способный вскинуться за тысячу грудей под купол, молить, страдать, каяться, – а сейчас негромкий, для неё одной, но и со всем тем подкупольным значением:
– Господь и Бог наш Иисус Христос, благодатию и щедротами своего человеколюбия…
Она – всё своё выкрикнула, как ни ужасно, она всё своё сделала, она была и прижата, виском к распятию, и бездыханна. Но – другое Дыхание, но Дух – плавал над ней и трепетанием проникал в неё.
– …да простит ти, чадо, вся согрешения твоя. И аз, недостойный иерей, властию Его, мне данною…
Он – не власть подчёркивал, но недостойность. Над её сокрушённым трудом он сокрушённо свидетельствовал о прощении.
– … прощаю и разрешаю тя от всех грехов твоих…
Он так веско, глубоко выговаривал, будто знал и взвесил ещё много подробностей, ею не сказанных, и, всё оценив, – уверенно прощал однако.
Но сама Зинаида не так поняла, что всё прощено, забыто и кончено. А – что труд её был не напрасен.
Что сдвинуто с места – то не остаётся вовсе на прежнем.
Однако – был же и вопрос у неё. Или она, в прыжках от ожогов, не выразила?
Он снял епитрахиль – и она поспешно подняла освобождённую голову, взглянула на отца Алония.
Увидела взгляд его прямой, лицо прямое, лобастое, твёрдое, безлукавое, – он понял вопрос её, понял, не скрывал.
Но – разведенными твёрдыми пальцами снова наклонил её голову, не тяжко, но властно.
Не сразу поняла: к евангелию.
Поцеловала древне-бордовый переплёт с полустёртым рельефом рисунка.
Не покидая водительствовать пальцами – передвинул её голову к распятию.
Прильнула к его серебру.
И снова вскинула голову со своим неостывшим вопросом.
С непроливаемой влагой смотрели глаза отца Алония.
Он – сказал своё обязательное, он – не должен был говорить больше. Но она ждала, вскинутая, ещё отдельное что-то для себя.
Шевельнулись крупные губы его из темно-русой поросли:
– В каждого из нас заложено таинство большее, чем мы предполагаем. И в общении с Богом доступно нам его разглядеть. Научись молиться. Истинно, ты сможешь.
Но ещё пока она не умела! И это не был для неё ответ.
Со скорбным сочувствием смотрели его серые глаза. И он не уклонился продолжить:
– Нет в мире болей больнее семейных, струпья от них – на самом сердце. Пока мы живы – наш удел земной. Редко можно за другого определить: “вот так – делай, вот так – не делай”. Как велеть тебе “не люби”, если сказал Христос: ничего нет выше любви. И не исключил любви – никакой.
1971-1973 – Подмосковье
1975 – Нагорье Цюриха
1979-1981 – Вермонт
Навигация
Закладки
- Если разбирать изнутри её жизни: она не лукавила, не…
- Если он верит в рисованного мужика, то перед рисованным,…
- (Кадетские истоки) Как две обезумевших лошади в общей упряжи,…
- Стоял – натуральный, во плоти – с непотягаемым пузом, удлинённо-купольная…
- Однако постепенно он оказывался почти в одиночестве, преданный…
- – Да что мы – дети? дурачки? Дело – к зиме. Если можно…
- Аня Танеева стала фрейлиной, получила шифр с бриллиантами…
- Поётся ли иль возглашается нараспев, понятны ли кряду слова…
- Войти во двор заводской оттого и приятно, что – осмысленно.…
- А – Ленин? Не-ет, пока у них не черпнёшь – настоящего ума…
- Только бы сейчас эту встряску пережить, а там как-нибудь…